За усмирение мятежа (заговор Катилины и римские денарии)

Quo usque tandem abutere, Catilina, patientia nostra?
quam diu etiam furor iste tuus nos eludet?
quem ad finem sese effrenata iactabit audacia?
Cic. Cat., I, 1

«Доколе же ты, Катилина, будешь злоупотреблять нашим терпением? Как долго еще ты, в своем бешенстве, будешь издеваться над нами? До каких пределов ты будешь кичиться своей дерзостью, не знающей узды?», - так начал свою борьбу за республику, ставшую одной из вершин его политической карьеры, новый человек из Арпина консул Марк Цицерон. 8 ноября 63 г. до н. э. древнем храме Юпитера Статора, построенном по преданию еще Ромулом, Цицерон бросил обвинение в подготовке заговора против сената и народа Рима потомку царей – Луцию Катилине из патрицианского рода Сергиев.

Впрочем, это не было противостоянием патрициев и «новых людей». На стороне консула выступило большинство римской политической элиты. Помнившая ужасы сулланских проскрипций, поделившая власть после смерти могущественного диктатора, знать не хотела новых потрясений. Лозунг, под которым шел на выборы Марк Цицерон – Concordia Ordinem («Согласие сословий») – устраивал всех и именно поэтому арпинскому выскочке удалось возглавить римскую аристократию в борьбе с одним из ее членов.

Впрочем, не только речи выдающегося оратора обрушились в те дни на Катилину. Молодой патриций, не вставший еще на «путь почестей» (cursus honorum), Луций Эмилий Лепид Павел обвинил Катилину de vi (в насильственных действиях), на основании закона, принятого по предложению народного трибуна М. Плавтия Сильвана пятнадцатью годами ранее. По иронии судьбы, Плавтиев закон был направлен против отца обвинителя – консула 78 г. до н.э. М. Эмилия Лепида, поднявшего мятеж в дни после смерти и похорон Суллы. Теперь сын мятежника обвинял в мятеже его духовного наследника…

Не выдержав груза обвинений, Катилина вечером того же дня покинул Рим и по древней Кассиевой дороге отправился в Этрурию, где возмущал недовольных старый центурион Луция Суллы Гай Манлий. В горной крепости Фезул, господствующей над долиной реки Арно, где позже потянется к небесам шпилями своих храмов цветущая Флоренция, Катилина поднял знамя мятежа, объявив себя консулом римского народа и собирая сторонников под орлом, принадлежавшим одному из легионов Мария.

Вокруг мятежного патриция собирались все, кто был недоволен господством послесулланского сената, причем очень часто в одном строю оказывались бывшие заклятые противники. Это были бывшие легионеры Суллы, получившие от своего полководца землю, но не сумевшие сохранить ее и жители Этрурии, лишившиеся земли по законам Суллы. Это были гладиаторы и разбойники, римские граждане и последние солдаты свободной Италии времен Союзнической войны, пицены и апулийцы, самниты и марсы. Даже галлов, вековых и непримиримых врагов Рима, пытался привлечь под свои знамена мятежный Катилина.

Сенаторы, долгое время не придававшие значения угрожающим признакам государственного переворота, под давлением Цицерона перешли, наконец, к решительным действиям. Послы галльского племени аллоброгов, подстрекаемые мятежниками признали верховенство законной власти и выдали сенаторам заговорщиков. Немедленно были арестованы сторонники Катилины, остававшиеся в Риме.

5 декабря в храме Согласия (Concordia) у подошвы Капитолийского холма, там, где Священная дорога покидала форум и начинала взбираться к храму Юпитера Наилучшего Величайшего, созванный консулом Цицероном, собрался сенат для решения судьбы заговорщиков. Неистовство Марка Катона, лишь недавно вошедшего в сенат и не занимавшего еще какой-либо значительной магистратуры (он только готовился к началу исполнения обязанностей народного трибуна), но пользовавшегося среди сенаторов значительным авторитетом благодаря своей честности, приверженности «обычаям предков» (mos maiopum) и ораторскому искусству, заставило членов курии приговорить заговорщиков к смерти. Все усилия избранного претором Г. Юлия Цезаря, призывавшего заменить казнь пожизненным заключением или любым другим наказанием, ни к чему не привели, напротив, сам Цезарь подвергся нападению при выходе из храма Согласия и лишь чудом остался жив.

Пятеро заговорщиков, среди них патриции Публий Лентул и Гай Цетег из рода Корнелиев в тот же день были казнены. Консул Марк Цицерон и преторы провели их к мамертинской тюрьме, находившейся неподалеку от храма Согласия. «В тюрьме, если немного подняться влево, - писал современник событий и историк заговора Г. Саллюстий Крисп, - есть подземелье, называемое Туллиевым и приблизительно на двенадцать футов уходящее в землю. Оно имеет сплошные стены и каменный сводчатый потолок; его запущенность, потемки, зловоние производят отвратительное и ужасное впечатление. Как только Лентула спустили туда, палачи, исполняя приказание, удавили его петлей. Так этот патриций из прославленного Корнелиева рода, когда-то облеченный в Риме консульской властью, нашел конец, достойный его нравов и поступков. Цетег, Статилий, Габиний и Цепарий были казнены таким же образом».

После этого консул обратился к толпе, которая вновь собралась на Форуме и не расходилась, смотря на поздний час. Его речь не была на этот раз чересчур пространной, она состояла всего лишь из одного слова. Консул торжественно произнес «vixerunt», что означало «они прожили» — обычный в Риме способ оповещения о чьей-либо смерти в смягченной форме.

С заговором в Риме было покончено, но оставался на свободе и во главе армии вождь заговорщиков – яростный Луций Катилина.

Против мятежных отрядов Катилины, формировавшихся в Этрурии, были собраны огромные военные силы – почти все, что могла выставить тогда ведущая несколько заморских войн Италия. Среди них были консульские легионы под командованием коллеги Цицерона Г.Антония Гибриды и претора М. Петрея, а также легионы императоров, ждавших под Римом сенатского разрешения на проведение триумфов Кв. Марция Рекса и Кв. Метелла Кретика. Помимо этого, в Пицене и Кампании собирали войска преторы Кв. Метелл Целер и Кв. Помпей Руф.

Узнав о гибели сторонников и сборе правительственных армий, Катилина решил покинуть Италию и направился в Трансальпийскую Галлию, надеясь привлечь там на свою сторону местные племена. Однако, план мятежника не удался. У подножия Аппенин, в нескольких часах пути от спасения, его армия была настигнута консульскими легионами Антония Гибриды и войсками Квинта Метелла Целера, сформированными в поместьях его зятя Помпея Магна в Пицене. Целер успел занять горные проходы, и Катилина был вынужден обратиться к преследующим его по пятам легионам Антония. Только победа давала ему шанс на продолжение борьбы, однако силы были слишком неравными – под знаменами Катилины было менее двух легионов, тогда как Антоний вел за собой более четырех, а еще три, возглавляемые Целером, находились неподалеку.

Битва у Пистории состоялась 5 января - в первые дни нового года. Катилина лично возглавил свои войска, тогда как Антоний, сославшись на болезнь ног, поручил командование своему легату Марку Петрею, опытному воину, более тридцати лет прослужившему в легионах в качестве военного трибуна, префекта, легата, претора…

Полководческое искусство Петрея, численное превосходство и уверенность в своих силах правительственных войск заставили военное счастье отвернуться от Катилины. Сам он, как и другие руководители мятежа, погибли на поле боя, вместе с множеством простых воинов. Саллюстий пишет, что «победа, одержанная войском римского народа, не была ни радостной, ни бескровной, ибо все самые стойкие бойцы либо пали, либо покинули поле боя тяжело раненными. Но многие солдаты, вышедшие из лагеря осмотреть поле битвы и пограбить, находили, переворачивая тела врагов, один — друга, другой — гостеприимца или родича; некоторые узнавали и своих недругов, с которыми бились. Так все войско испытывало разные чувства: ликование и скорбь, горе и радость».

В Риме, однако, известие о гибели Катилины и окончательном разгроме заговора, вызвало массовый восторг. Сенат, избавленный от неистовства Катилины, вздохнул спокойно и пожаловал усмирителям огромные почести. Марк Туллий Цицерон был объявлен «Отцом Отечества», что стало небывалой почестью для арпинского уроженца. Гай Антоний Гибрида, его коллега, был провозглашен императором на поле битвы при Пистории. В честь раскрытия и подавления мятежа сенат приказал провести благодарственные молебствования.

Одним из памятников подавлению мятежа стала чеканка специальных монетных выпусков. Она была поручена коллегии монетариев, одним из членов которой был Л. Эмилий Лепид Павел, молодой человек, несколькими месяцами ранее обвинявший Катилину de vi. Его коллегой стал Л. Скрибоний Либон, происходивший из старинного, хотя и менее знатного, чем Эмили, рода. Хотя коллегия монетариев должна была состоять из трех человек, мы не знаем имя третьего магистрата. Возможно, по каким-то причинам он не смог вступить в должность, а суффекта в условиях продолжающегося мятежа избирать не стали.

Нам известно три типа монет, отчеканенных Лепидом Павлом и Луцием Либоном. Это два типа денариев, аверс которых украшен изображением богов римской республики, а реверс прославляет предков монетариев, а также гибридный тип, совмещающий аверс монеты Лепида и реверс Либона.

Л. Эмилий Лепид Павел поместил на аверсе своих денариев изображение богини Согласия (Concordia). Храм Согласия стал основным местом действий по подавлению заговора – именно в нем Цицерон и Катон склонили сенаторов к казни Лентула и других сторонников Катилины. Согласие Сословий (Сoncordia Ordinem) было провозглашено Цицероном в качестве общегосударственной идеи Римского государства, которая помогла победить мятеж и должна была открыть путь к процветанию республики. Таким образом, изображение Concordia должно было напоминать римлянам о разгроме римской части мятежа.

Bonus Eventus, украсившая аверсы денариев Либона, была богиней “доброго исхода», успешного завершения начатого дела. Как представляется, впервые появившееся в римской монетной чеканке изображение данной персонификации связано с победой под Писторией, «успешно завершившей» подавление мятежа.

Таким образом, каждый из типов был посвящен консулам 63 г. до н.э. Денарий Лепида Павла прославлял деяния Цицерона, «тогой смирившего оружие» и утвердившего согласие в обществе. Монеты Либона отмечали победу Антония – хотя непосредственно битвой руководил легат Марк Петрей, но ауспиции принадлежали ему, и он считался «официальным» победителем.

Реверсы монет по старой римской традиции посвящались прославлению семей монетариев.

Реверс денариев Лепида Павла представляет сцену триумфа – царь Персей и два его малолетних сына стоят перед римским полководцем, опирающимся на воздвигнутый трофей. Надпись TER над изображением подчеркивает, что этот триумф был необычным - продолжался три дня. Сюжет отсылал к событиям столетней давности – в 168 г. до н.э. Л. Эмилий Павел разгромил в битве при Пидне македонскую армию и положил конец независимости балканского государства.

Монетарий позиционировал себя как потомка знаменитого полководца, хотя на самом деле, происходил из совершенно другой ветви рода Эмилиев. Род победителя Персея пресекся, так как два его старших сына были отданы в усыновление в семьи Корнелиев Сципионов и Фабиев Максимов, а младшие – умерли во время македонской войны. Луций Эмилий Лепид Павел был правнуком современника полководца – двукратного консула, цензора, великого понтифика и многолетнего принцепса сената Марка Эмилия Лепида, однако, посчитал более почетным вывести свой род от покорителя Македонии. Возможно, он хотел обыграть свое прозвище – Paullus («маленький, коротышка»), чтобы недостаток внешности прикрыть славой происхождения.

Луций Либон происходил из старинного плебейского рода, из поколения в поколение поставлявшего сенаторов, но так и не могущего добыть консулат хотя бы для одного из своих членов.

Первым известным представителем этого рода был Луций Либон, живший во времена войны с Ганнибалом. В 216 г. до н.э. он был народным трибуном, а также членом коллегии, контролировавшей расходы государственной казны. В конце войны – в 204 г. до н.э. – он стал претором и наместником Цизальпинской Галлии. Тогда же по поручению цензоров он провел очистительные мероприятия и построил на форуме puteal в месте, пораженном молнией. Расположенный возле трибунала преторов, puteal стал одним из наглядных символом древности рода Скрибониев и не случайно появился на реверсе денариев Л. Либона эпохи мятежа Катилины.

Третий, гибридный, тип был, как представляется, символом единства магистратов, что полностью соответствовало духу идеологии Concordia Ordinem, которую проповедовал Цицерон.

В завершение кратко рассмотрим дальнейшую политическую карьеру монетариев и их потомков.

Луций Павел сделал неплохую для эпохи гражданских войн карьеру. Он был квестором в год консульства Цезаря (59 г. до н.э.), В этом качестве он являлся помощником отца будущего императора Августа – служил в Македонии при пропреторе Г. Октавии. В 56 или 55 г. до н.э. он исполнял магистратуру курульного эдила и перестроил базилику Эмилия, созданную его прадедом, цензором 179 г. до н.э. В 53 г. до н.э. Павел был претором, а в 50 г. до н.э. в «свой год» занял консульскую магистратуру.

В качестве консула Павел поддержал Цезаря, получив от него огромную взятку. В течение всего года Павел не предпринимал против него враждебных действий и препятствовал своему коллеге Г. Марцеллу принимать меры против Цезаря.

После убийства Цезаря Лепид Павел встал на сторону республиканцев. Он даже поддержал предложение об объявлении его родного брата Марка Лепида врагом государства за то, что тот присоединился к Антонию. Вследствие этого осенью 43 г., после создания второго триумвирата, одним из членов которого стал Марк Лепид, Павел был включен в проскрипционные списки. Однако центурионы, посланные убить Павла, позволили ему бежать, вероятно, с согласия брата. Павел присоединился к Бруту; после его поражения удалился в Милет и отказывался возвратиться в Рим, несмотря на то, что получил прощение триумвиров. Вероятно, вскоре после этого умер.

Сыном его был Павел Эмилий Лепид. Отметим praenomen, не соответствующий римской традиции имен – очевидно, наш монетарий в очередной раз решил подчеркнуть происхождение от победителя Македонии. Как и отец, Павел Лепид был сторонником республиканцев, служил в армии Брута, но после поражения при Филиппах примирился с Октавианом и уже в 36 г. до н.э. сопутствовал ему во время войны против Секста Помпея. В 34 г. до н.э. он стал консулом-суффектом, сменив на этой должности давнего коллегу своего отца по магистратуре монетариев Л. Скрибония Либона. В 22 г. до н.э. Павел достиг вершины карьеры сенатора – стал цензором.

Павел Лепид был близким другом Октавиана Августа и даже породнился с ним. Первый раз он женился на Корнели, падчерице Августа, а после ее смерти – на его племяннице Марцелле.

Марк Лепид, внук Павла Лепида и правнук нашего монетария стал мужем Друзиллы, сестры Калигулы и «наследником власти принцепса», но после смерти жены впал в немилость, стал участником заговора против императора и в 39 г. был казнен. Его сестра также вошла в императорскую фамилию, став женой Друза, сына Германика и брата Калигулы.

Сестра Павла Лепида вышла замуж за Гн. Домиция Агенобарба, консула 32 г. до н.э. и стала прабабкой императора Нерона.

Л. Скрибоний Либон был близким другом Гн. Помпея Магна и командовал флотом во время гражданской войны. Верность Либона делу Помпея укреплялась еще и браком, заключенным между их детьми – в начале гражданской войны младший сын Помпея Секст женился на Скрибонии, дочери Либона.

После гибели Помпея в Египте Либон примирился с Цезарем и поселился в Риме, отойдя от политики и занимаясь историческими исследованиями. Однако, после убийства Цезаря он вернулся к активной политической деятельности. Будучи проскрибированным триумвирами, он бежал к своему зятю на Сицилию и стал фактически вторым человеком в государстве Секста Помпея. В 39 г. до н.э. он стал посредником между Секстом и триумвирами при подготовке Мизенского соглашения и выдал замуж за Октавиана свою сестру.

После гибели Секста Помпея Либон присоединился к Антонию и в 34 г. до н.э. первым в своем роду достиг консульства. Это стало вершиной его карьеры – в дальнейшем в силу возраста он постепенно отошел от активной политики, оставаясь, однако, членом многих жреческих коллегий.

Род Л. Скрибония Либона, породнившись с Помпеями и Августом, уже в начале I в. н.э. тесно вплелся в императорскую фамилию. Его племянницей была единственная дочь Августа Юлия Старшая. Таким образом, потомками Либона были Гай Калигула и Нерон. Сын монетария стал родоначальником разветвленной семьи императорской эпохи, известной до середины III в. н.э. – вплоть до эпохи солдатских императоров.

Такова история трех монет, выпущенных в один год двумя монетариями – история маленьких кусочков серебра, вместивших в себя огромнейший пласт римской истории – от Ганнибаловых войн через заговор Катилины к императорской эпохе…